Автор: Марина Шафир
Я родилась и выросла на Полтавщине, которую так любил описывать в своих произведениях Н.Гоголь. Там, где Днепр плавно несет свои воды в Черное море, то сужаясь, то разливаясь до такой ширины, что не видно другого берега, уже около пяти столетий расположился на левом берегу небольшой, но живописный, утопающий в зелени парков и фруктовых садов город моего детства – Кременчуг.
Евреи здесь селились давно, еще тогда, когда казацкая крепость Кремень была лишь небольшим селением. Земля здесь такая жирная и плодородная настолько, что я помню, как выброшенная в окно косточка выросла абрикосовым деревом. Здесь яркие дни, высокое синее небо и желтые подсолнухи поворачиваются вслед засыпающему солнцу, а сквозь бархат ночи где-то там высоко-высоко в небо виден Млечный Путь, будто разлитое молоко из глечика соседки тети Тани. Шумные веселые ярмарки, широкая глубокая река с порогами по которой сплавляли товары все это привлекало в городок торговцев и ремесленников, и евреям здесь было удобно жить, потому что дальше – черта оседлости – Екатерина разрешила евреям селиться на своих землях, но на окраине своей империи. И вот, когда в Европе бушевали погромы, эти вечные странники хватали свой нехитрый скарб и шли на восток. Так попали евреи в Кременчуг. Жили тут и купцы, и ремесленники, богатые и бедные. Бедные трудились у богатых на фабриках и хозяйствах, а богатые не забывали жертвовать на благотворительность 10% от прибыли. Так существовали хедеры для мальчиков и девочек, еврейская бесплатная больница, выходили бюллетени на идиш. Я даже нашла в архивных документах имя своего прадеда, который как мещанин был в списках избранных в городскую думу от лиц иудейского вероисповедания.
К началу войны 1941 года почти половина населения города — евреи. Сразу после объявления войны многие из них успели эвакуироваться, а те, кто не смог, в основном это были старики, многодетные семьи, больные и смешанные семьи – остались, даже в самых страшных снах не смея предположить, какая судьба их ожидала.
Немцы вошли в город стремительно, на современной по тем временам технике, предварительно взорвав знаменитый Кременчугский мост (Крюковский) через Днепр, соединяющий левобережную часть города и его пригород Крюков – родину знаменитого всесоюзного педагога Макаренко. Цветущий садами город сдался без особого боя, а воздух, наполненный липовым цветом смешался с гарью орудийных выстрелов.
Как и везде, немцы сразу же по установлению своего порядка, приступили к окончательному решению еврейского вопроса, вывесив приказы о регистрации еврейского населения, а так же угрожая расстрелом тем, кто будет им помогать и прятать. Через месяц-другой был вывешен новый приказ с указанием всем евреям города явиться с вещами и небольшим запасом продуктов в определенное место, якобы для отправки в Палестину. Тех, кто не явился вовремя, находили и, избивая прикладами автоматов, выгоняли на улицу к остальным.
Почти около 8 тысяч человек: большинство из которых были старики, дети, беременные, больные, инвалиды были вывезены на окраину города и поселены в продуваемые ветрами бараки с окнами без стекол. Бабье лето улетело с последней паутиной, а с ним и последняя надежда на спасение. Тех, кто мог работать, погнали на расчистку завалов. Им выдавали по 400 граммов хлеба в день, а кто не работал – получал 200. Но им не пришлось долго страдать. Мы никогда нигде не прочтем о Кременчугском гетто, потому что официально его как бы и не существовало. Так, бараки, в которых временно устроились обреченные.
28 октября 1941 года стал черным днем для евреев оккупированного Кременчуга. Группу за группой вывозили немцы евреев за город. Сначала заставили копать ямы – свою могилу, потом расстреляли. Старики, беременные, подростки, известные доктора, учителя, ремесленники. Младенцев забирали у матерей и бросали живыми в яму. Ни у кого не было шанса спастись. Местные очевидцы тех событий, в основном те, кто был во время войны детьми, рассказывали потом, что земля шевелилась и стонала еще несколько дней. Но немцы какое-то время охраняли это место, а когда ушли, местным мальчишкам удавалось вытащить кого-то едва живого и спасти. Не знаю, насколько это правда, сейчас сложно доказать, но в архивных документах такие показания записаны. Восемь тысяч человек нашли в этом поле свой последний приют.
Когда немцы захватили город, то назначили бургомистром города местного директора школы – Синица-Верховский (к сожалению, не нашла нигде больше о нем ничего – ни имени, ни откуда родом, ни о его семье). Бургомистр вместе с местным священником крестил евреев и выписывал им новые документы с русскими именами. Пока кто-то на него не доложил в комендатуру. Немцы его сразу же и расстреляли, о чем с арийской педантичностью сделали запись в своих документах. Так об этом теперь знаем и мы.
Есть в городе моего детства много Праведников народов мира, их имена высечены на мемориальном камне в городском сквере. Нет среди них имени Синица-Верховский, неизвестно, что стало со спасенными им евреями после войны.
Очевидцы рассказывали о подростке Илье Субботине, который выжил во время селекции, спрятавшись где-то в доме. Местные мальчишки таскали ему еду, пока их родители не узнали и не запретили им это делать. Илью снабдили едой, теплой одеждой и попросили уйти. Этот мальчик добрался к партизанам, воевал, был ранен, после войны вернулся в Кременчуг и его забрали в НКВД. Там, на допросах, пытались из него вытянуть признание о том, что он сотрудничал с немцами. Илья все отрицал, тогда комиссар его спросил:
— Почему же ты во время оккупации остался жив, ведь евреев немцы уничтожали?
Ничего не добившись, Илью отпустили домой.
После освобождения города в сентябре 1943 года, местные жители рассказали властям о братской еврейском могиле. Власти провели вскрытие могил и обнаружили останки взрослых, детей, истлевшие вещи, обувь. Стоя перед длинной насыпью, тогдашний представитель власти пообещал поставить здесь памятник, подробно записав свидетельства очевидцев…. и засыпал все землей: «До подходящего времени», — такое указание получил свыше.
Прошли годы, город развивался и рос, население прибавлялось за счет новых фабрик и заводов, и там, где раньше была окраина, в 70-е начали строить новый район.
Когда экскаватор копнул землю, на поверхности показались кости и черепа, а так же остатки истлевшей одежды, обуви. Тогда еще были живы очевидцы тех событий, они сказали председателю горкома, которого сразу же вызвали на место находки, что на этом месте во время войны расстреливали евреев. Это очень взволновало товарища председателя, и он ….пообещал поставить памятник и привести в порядок могилу…..и….на этом месте был построен новый микрорайон и сквер. Так, вплоть до наших дней, только цветы и деревья были памятником погибшим. Стыдно признаться, но мы в Галуте были трусами, мы боялись «как бы чего не вышло». А советский «железный занавес» почти ничем не отличался от царской черты оседлости. Только в 2000-е годы поставили памятный камень на месте, где тысячи евреев города нашли последнее успокоение. Так и стоит он там, а перед ним раскинулся прекрасный живописный, утопающий в тополях и каштанах город…
Автор: Марина Шафир
Источник: www.shakshuka.ru