Первый день войны – 22 июня 1941 года. Воскресенье. день был солнечный, тёплый. О начале войны на Яцынивке услышали из громкоговорителей по радио, установленных на элеваторе. Часов в 10 утра у сельсовета собрались люди, много молодёжи, комсомольцы. Настроение их было боевое. Вели разговоры о добровольной записи в Армию, рассматривали комсомольские билеты, потом их прятали, аккуратно застёгивая карманы – берегли их.
С первых дней войны добровольцем ушла в армию учительница Кривушанской школы-семилетки Раиса (ни отчества, ни фамилии уже не помню), которая была санинструктором зенитно-артиллерийской батареи. Боевая позиция этой батареи была на плавнях, рядом с дамбой, напротив Щербакивки. В эту же батарею ушёл добровольцем и её ученик Яков Фёдорович Галайда. Батарея не раз вела огонь по фашистским самолётам, и мы, пацаны бегали наблюдать как батарея ведёт бой. Интересно было наблюдать как разрывы снарядов были почти рядом с самолётом, но прямых попаданий не было. Потом мне стало известно что вероятность попадания в то время из зенитки была 2%.
Яков Фёдорович Галайда приезжал в 1947 году, толи в 1948 году. Грудь его украшали медали и ордена. Мы тогда уже призывники с интересом засматривались на них. Как он сам рассказывал, боевой путь его был от Кременчуга, через Кобеляки, Чугуев, Подмосковье, позже – Тернополь, где он был контужен. Войну окончил в Австрии. Учительницу Раису после Кобеляк больше не видел, и дальнейшая её судьба неизвестна.
В первые дни войны большая активность быо через месяц после начала войны. Сначала налёты были только ночью, но по мере приближения фронта стали и днём и ночью и неоднократно.
На Днепре и в затоне скопилось много плавсредств с разными грузами. После первых налётов авиации и бомбёжек экипажи барж и пароходов ушли на берег. Баржи в основном были деревянные, из них ежедневно необходимо было откачивать воду, что в сложившихся ситуациях было невозможно делать и они начали тонуть. Многие жители села даже в тех опасных условиях умудрялись брать с барж груз – муку, соль, керосин. Напротив Лобойковки стояла наливная 50–ти метровой длины баржа с керосином, которую подожгла или авиация, или экипаж. Баржа горела месяца 1,5-2, догорала когда гитлеровцы уже захватили село.
Когда немцы рвались к Днепру, в Кременчуге для усиления обороняющих подразделений было сформирована дивизия народного ополчения в составе 3-х полков. Дивизия заняла оборону за Днепром, в районе Деевской горы и леса, прикрывая подступы к г.Крюкову (ныне Крюковский район города Кременчуга, правобережная его часть), куда гитлеровцы рвались с целью захвата моста через Днепр. Дивизия отразила наступление передовых частей немецко-фашистских войск и задержала их наступление на несколько дней. Но с подходом основных сил противника, когда на неё обрушились с новой силой удары авиации и артиллерии, дивизия на рубеже Бурты-Павлыш понесла значительные потери и, по рассказам участников боя, остатки отступили на левый берег Днепра. Мост фашисты разбомбили, и отступающим пришлось переправляться на лодках, на подручных средствах, а то и вплавь. Следует учесть что дивизия в основном была укомплектована рабочими и служащими Крюковского Вагоностроительного завода, других предприятий и учреждений города, молодёжью (допризывниками) – вчерашними выпускниками средних школ, многие с которых только за несколько дней научились управляться с винтовкой. А вооружены бойцы дивизии были винтовками и бутылками с горючей смесью. Винтовок не хватало. Как рассказывал один из участников этого боя – Иван Андреевич Галайда, была одна винтовка на 3-х человек. дивизия была слабо вооружена и плохо обучена. Многие её бойцы пали на поле боя. Из Кривушей погибли на Деевской горе:
Алексей Коваль,
Иван Спиридонович Нитка («Серый») и другие.
В те тревожные дни ходили слухи, что немцы выбросили десант на Деевскую гору за Днепром, и что дивизия ополчения, якобы послана на его уничтожение. Но потом оказалось что это были передовые части наступающих немецких войск и ополченцы для них серьёзной силой не являлись.
Очень тяжело восприняло население поражение ополченцев. Многие старики потом разобравшись оценивали тот бой шапкозакидательским, заранее обречённым на поражение. особенно хорошо разобрался дядька Иван – брат моей матери Иван Николаевич Коваль, сын которого Алексей погиб на Деевской горе. Дядька съездил потом на гору, в надежде найти могилу сына, узнать что-то связанное с ним, но ничего не нашёл. Так как погибших хоронили местные жители в братских могилах, никто личностей погибших не устанавливал. Было ещё тепло, трупы начали разлагаться, и многие ополченцы погибшие в бою закапывались прямо на месте гибели. Так рассказывали местные жители Крюкова в декабре 1941 года.
Почти до конца августа 1941 года шла эвакуация Кременчугских предприятий и населения на восток. Вдоль Днепра силами жителей Кременчуга проводились окопные работы. Копали противотанковые рвы и эскарпы от Кургана (от Лобойковки) до Самусиевки. По плавням были отрыты траншеи и расположены МЗП (малозаметные препятствия). Фашисты этот рубеж обошли. Глубокой осенью 1941 г., когда немцы уже были в Кременчуге и в Кривушах, группа немецких высших офицеров прогуливалась возле Днепра. Один из всадников и залетел в МПЗ. Лошадь упала, забилась в проволоке, всадник тоже вылетел из седла и запутался. Потом немца и лошадь долго выпутывали. Мы наблюдали за всем этим из окопа и очень радовались, что хоть это препятствие наказало немцев. Эти немцы до этого приезжали в шелюги на плавнях на охоту, на зайцев, убили штук 15. Нас пастухов они привлекали для загонов зайцев. Мы бегали пол дня, но они нам ничего не дали, а мы надеялись. Просили сигаре, не дали. Показывали руками и говорили: «Кляйн» (малые).
С выходом немецко-фашистских войск на рубеж Крюков-Крылов (9 августа 1941 года гитлеровцы захватили Крюков) противник стал постоянно обстреливать из артиллерии Кременчуг и близлежащие сёла, участились и авиационные налёты. Помню как однажды немецкая авиация с обеда до вечера бомбила затон. Самолёты группами подходили и сбрасывали бомбы. Фашистские лётчики безнаказанно упражнялись в бомбометании. Несколько бомб попало в близлежащие хаты, одна или две семьи погибло. разбитые баржи затонули, но затон был не глубокий, и большинство барж были в полузатопленном состоянии. Потом из них баграми извлекали некоторые грузы. Одна баржа была с соевыми котлетами в томате, стеклянные банки по 0,5 литра. Мы ходили с отцом, уже когда гитлеровцы оккупировали село и город, и багром нам удалось вытащить два ящика.
В период когда гитлеровцы заняли позиции на правом берегу Днепра, войск Красной Армии почти не было видно. Те малочисленные подразделения, которые занимали оборонительные позиции в районе Кривушей, плохо, а то и вовсе не снабжались продовольствием. население и колхоз оказывали им помощь продуктами. В селе было оборудовано 3 или 4 позиции, на которых оборонялось примерно по взводу пехоты без артиллерии. Была артбатарея 122 мм гаубиц на конной тяге, пришедшая за 1,5-2 недели до захвата немцами села, бывшая уже где то ранее в боях. Из-за отсутствия боеприпасов, или ещё по какой то причине, батарея находилась во дворе колхозной бригады на Гориславке, где её гитлеровцы и захватили. Правда орудия были разукомплектованы, сняты орудийные затворы, и, отступая, личный состав батареи угнал лошадей. Потом немцы утащили своими бесхвостыми тяжеловозными лошадьми куда то в город.
Предвидя наступление гитлеровцев на город и выполняя директиву ЦК ВКП(б) и совнаркома СССР от 29 июня 1941 года об уничтожении всего ценного имущества при отступлении, чтобы оно не досталось врагу, городские власти начали уничтожать и сжигать всё, что не удалось эвакуировать, все объекты военного и стратегического значения. Горел Элеватор, склады, кондитерская фабрика, другие заводы и фабрики, магазины. На Днепре, в затоне горели баржи. Но противник не наступал. Местных властей и их действий не наблюдалось. В этой обстановке в некоторых районах города начали растаскивать магазины, разбирать имущество горевших и оставшихся без охраны объектов. В основном народ разбирал продовольствие, но было немало таких, кто тащил всё, что поценнее. Нам отец запрещал приносить домой что то, кроме продовольствия. Он говорил что ни одна власть в годы Гражданской войны не расстреливала за продовольствие. Мы тачкой возили по мешку муки с затонувшей баржи на Днепре, брали керосин с горевшей баржи, зерно с элеватора.
Помню как на горевшем элеваторе толпы людей, пеших и с лошадьми, тащили кто что мог. Наверное немцы видели это из-за Днепра и начали артобстрел. Снаряды рвались, но люди не все убегали. Прятались, пережидали, когда закончится артобстрел и снова принимались за дело. Насколько я помню никто не пострадал. Колхозное руководство оставалось на месте, и посылало подводы за имуществом, каким-то оборудованием с горевших объектов.
Запомнилось как горожане вёдрами черпали патоку во дворе кондитерской фабрики. Горел склад с деревянными бочками с патокой. Мы тоже принесли ведро или два патоки. Нальёшь бывало в тарелку этой патоки с угольками от бочки, большие куски углей выбрасывались, а маленькие шли с патокой и хлебом за милую душу. Потом сожалели что так мало взяли.
Где то в конце августа 1941г. , в период безвластия, под вечер, над селом начал летать самолёт ПО-2. Кружил, низко летал, опять кружил. Подумали что немецкий и открыли огонь из стрелкового орудия бойцы оборонявшего село подразделения Красной Армии, которое занимало позиции на кучугурах. После обстрела самолёт не кружил больше, а сел на овсяное поле на Зарудьи, напротив сельского клуба. Лётчик сказал что прилетел за каким то железнодорожным начальником, но где его искать он не знает. Хотел сесть, но боялся что село занято немцами, а после обстрела убедился что противника нет и сел. на следующий день нашли того начальника и самолёт улетел.
В конце августа 1941г. колхозное стадо – коровы, молодняк и рабочий скот – было угнано из села на восток. Возглавлял эвакуацию заведующий фермой Василий Трофимович Яцына. Но в селе оставалось много скота, эвакуированного из-за Днепра, который бродил по полям и выгонам. Бродячие коровы. из-за того что их перестали доить – болели. Кроме того распространилась тогда болезнь скота – ящур.
Где то в конце ноября 1941 года угнанное колхозное стадо было возвращено в село. Погонщики говорили что где то под Харьковом их захватили немцы и приказали гнать стадо обратно. Василий Трофимович Яцына был застрелен немцами весной 1942 года, как активист советской власти.
Немцы же это стадо, как и много скота из частного сектора, при отступлении угнали за Днепр.
Автор: Яцына Виктор Петрович
Заметки, воспоминания, раздумья о судьбах родины моей – с. Кривуши.
Если Вы хотите видеть Ваши фотографии на сайте, свяжитесь с администрацией
Если Вы являетесь владельцем фотографий опубликованных на сайте и не желаете, чтобы они здесь публиковались - свяжитесь с администрацией.
