Весной 1941 года Яков одновременно заканчивает школу и аэроклуб и в числе семи друзей по учёбе получает направление в Чугуевское авиационное училище под Харьковом, куда должен был прибыть на медкомиссию в начале августа.
А 22 июня начинается война. В первые дни войны мобилизуют отца: 29 июня майор интендантской службы Исак Липовецкий уехал на фронт, весной 1942 года он погибнет…
Враг наступал быстро. Ещё недавно глубокий тыл становился прифронтовой зоной. Когда, согласно предписанию, выпускники Кременчугского аэроклуба в начале августа прибыли в Чугуевское училище, там оставался лишь комендант: училище было эвакуировано в Среднюю Азию. Комендант помог им сесть в товарный поезд, и ребята вернулись в Кременчуг. Мать Яков уже не застал: она уехала в Харьков, оттуда была эвакуирована в Грозный, где работала в госпитале. Когда оккупанты приблизились к Чечне, Фаня была эвакуирована в Среднюю Азию.
В военкомате Кременчуга не нашли ничего лучшего, чем отправить подготовленных к службе в авиации 18-летних выпускников Аэроклуба в народное ополчение, даже не одели в военную форму. Отделению Якова на семь человек дали один пулемёт, одну винтовку и каждому противогаз и мину — за неимением гранат. Направили в сторону Кировограда. Немцы высадили десант, отлично вооружённый, даже танкетки поддерживали пехоту. В первом же бою фактически безоружное, необученное ополчение было опрокинуто и отброшено к Днепру. Пытавшихся переправиться поливали огнём с суши и бомбили «Юнкерсы» с воздуха. Баржи с зерном, которые пытались использовать для переправы, самолёты врага поджигали и топили.
Яков с товарищем-земляком Борисом решили переправиться вплавь. Ополченцев спасло то, что оба они, выросшие в приднепровском городе, отлично плавали, и к тому же в месте переправы был островок посреди реки, где удалось передохнуть. В одних трусах, из последних сил, но зато живыми и невредимыми они выбрались на восточный берег Днепра и под покровом сумерек вернулись в Кременчуг, где уже царила паника.
Дома оделись, но были голодны, и вообще — не знали, что делать. Родственники Бориса уезжали в деревню, но молодые солдаты в штатском считали своим долгом быть в рядах Красной армии. В военкомате никого не было. По счастью, недалеко от дома, в арсенале, располагался склад артиллерийской части. Якова с товарищем солдаты пожалели, подкормили, и ребятам прямо в штатском, без всякого оформления, удалось вместе с обозом артиллеристов отступать до самого Ростова. В части были небольшие орудия на конной тяге. Молодые здоровые парни помогали вытаскивать из грязи российских военных дорог колёса орудий и телег обоза, а армейцы кормили и обучали новичков. Лишь под Ростовом, в декабре 1941 года, их оформили и выдали форму.
Продолжали отступать через степи до самой Волги. Затем на баржах до Сталинграда, оттуда — в Куйбышев. Во время одной из многих вражеских атак с воздуха Яков был ранен и после медсанбата направлен в Саратовское военно-политическое училище, в танковое отделение. Там — 11 месяцев, томительных для двадцатилетнего парня, рвущегося в бой. Наконец, летом 1943 года младший лейтенант Яков Липовецкий назначается комсоргом 32-го отдельного танкового полка. И почти сразу участвует в величайшем сражении 2-й мировой войны — битве на Курской дуге, на самом напряжённом её участке — под Прохоровкой. События этих незабываемых дней оставили особый след в душе и памяти молодого офицера благодаря эпизоду, который мог быть последним в его жизни, но окончился счастливо. Во время сражения комсорг танкового полка, как ему и было положено, находился в одном из передовых танков. Командиром танка был Дмитрий Крикавлюк, механиком-водителем — Михаил Хивенцев. Во время боя танк был подбит и загорелся. Дмитрий и Яков были контужены взрывом ударившегося о броню танка вражеского снаряда. В любую секунду мог произойти взрыв боеприпасов танка. В этих условиях Михаил Хивенцев проявил не только сноровку, но мужество и чувство дружеского долга. Он умело открыл нижний люк и не поспешил скорей спастись сам, а вытащил буквально за ноги весь экипаж танка.
