Книга «Городъ Кременчугъ (историческiй очеркъ)» А.Д. Николайчика была отпечатана в Санкт-Петербурге в типографии М.Стасюкевича, которая находилась в доме № 28 на пятой линии Васильевского острова. Интереснейшую 217-страничную книгу издали в 1891-м году. К сожалению, в выходных данных не указан тираж книги, но и так понятно, что она библиографически редкая (раритетная). Ей 114 лет, на титульном листе указано «Дозволено цензурою. Санкт-Петербургъ». В предисловии к книге интеллигентный автор предпослал всего четыре предложения:
«Обстоятельства не позволили автору воспользоваться местным архивным и справочным материалом в той мере, какая необходима в подобного рода сочинениях. Но Кременчуг – большой, просвещенный город. Вероятно, там найдется кто-нибудь, кто пожелает обстоятельнее разработать историю родного города. Может быть, для такого человека и предлагаемый очерк небесполезным».
Есть ли эта редчайшая книга в библиотеке какого-нибудь кременчугского библиофила? Она есть в библиотечном фонде Кременчугского городского краеведческого музея, но в музейном экземпляре отсутствует одна страница. Данная же книга А.Д. Николайчика (в прекрасной сохранности) была на днях приобретена директором кременчугского салона «Коллекционер» И.Киселевым. К сожалению, книга после 1891-го года ни разу не переиздавалась.… Кстати, бывший владелец сделал книге газетную подклейку из «Полтавских губернских ведомостей» 1891 года с очерком «Кременчугъ и посадъ Крюковъ» В.Е.Бучневича. К своему газетному очерку В.Е Бучневич поставил прекрасный эпиграф писателя и историка Н.М.Карамзина: «Родина мила сердцу не местными красотами, не ясным небом, не приятным климатом, но воспоминаниями, составляющими как бы утро и колыбель человечества…»
КРЕМЕНЧУГ СОВРЕМЕННИКИ СРАВНИВАЛИ С ФЛОРЕНЦИЕЙ.
В книге А.Д.Николайчика перепечатано «Украинского журнала» 1825 года, «Описание Кременчуга». Александра Карнеулиса. Про него А.Д.Николайчик пишет таким образом: «В д. Самусеевке, около м.Власовки, в 8 верстах от Кременчуга, были помещики Карнелиусы, об отце которых сохранилась память, как об образованном человеке. Не он ли автор этого «Описания»?»
Александр Карнелиус поэтически описал Кременчуг тех далеких времен….
«Город лежит почти на лугу. В нем красные крыши мешаются с зеленью тополей и садов. Иногда виноград, надеясь на кроткое небо юга, беспечно восходит на верхи самых кровель, и там расстилает широкие листья свои: – все это представляет маленькую Флоренцию».
ПИТЕЙНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ В ГОРОДЕ НА ДНЕПРЕ БЫЛО 75.
В 1846 году в Кременчуге было 72 каменных домов и 2393 деревянных. Промышленность для того времени была приличной: саловаренных заводов – 11, свечных – 6, воскобойных – 1, мыловаренных – 3, медоваренных – 1, маслобойных – 1, пивоваренных – 3, маслотопных – 1, кожевенных – 2, кафельных – 2, кирпичных – 5, канатных – 2…
Лавок в Кременчуге насчитывалось 235, а в Крюкове – 67. Жители города, видимо, любили весело погулять. Погребов с виноградными винами насчитывалось 20, трактиров – 11, а питейных домов – 75!
КТО НАСЕЛЯЛ ГОРОД?
Женщины в Кременчуге были нарасхват! В 1873 году население города составляло 38 тысяч 336 человек. Из них мужчин было 20 тысяч 334, а женщин всего-навсего 18 тысяч и 2…
В книге приводиться «утомительный» перечень занятий ремесленного населения Кременчуга: портные, шапочники, «кушниры», шубники, серебряники, маляры, шмуклеры, иконописцы, «бляхеры», переплетчики, часовые мастера, музыканты, кузнецы, слесаря, медники, цирульники, рушейники, прянишники, квасники, булочники, хлебники, булочницы, «переварки», «олийники», мясники, сапожники, каретники, плотники, «Скляры», бондари, обойщики, столяры, шорники, колесники, дранщики, тележники, пильщики, кирпичники, кафельники, печники, штукатурщики, каменщики, теснянщики, фонарники…
Население города в этнографическом составе состояло почти исключительно из малороссов, но тут встречались и греки, и немцы, и поляки, но чаще всего приписывались к городу «польские выходцы российской породы», то есть те великороссы, большею частью старообрядцы, которые со времени Петра Великого эмигрировали в польскую Украину и Белоруссию. В начале первой турецкой войны присланы были пленные волохи, армяне, раскольники евреи. Число евреев в Кременчуге к концу 18 века было уже довольно значительно и дальше все возрастало. В 1795 году их было 336 душ одного мужского пола. Но по 9-й ревизии в 1850 году их числилось от общего числа населения уже 35.5 процента. Из других народностей, входящих в состав населения Кременчуга отмечаются немцы, сербы, поляки.
«В ГОРОДЕ ОТКРЫЛСЯ НАСТОЯЩИЙ МОР…»
Но в истории жизни города были и трагически черные страницы. В первую очередь – это эпидемия чумы в 1784 году. Вот как о ней рассказывает А.Д. Николайчик в своем историческом очерке «Город Кременчуг».
В апреле месяце 1784 года в Кременчуге было большое торжество по случаю открытия наместничества. В город съехалось много высокопоставленных лиц, дворянства и простого народа. Празднеством распоряжался сам светлейший князь Потемкин, богослужение совершал архиепископ Никифор, присутствовали губернатор Новороссийской губернии Тутолмин, губернский предводитель (типа современных председателей райгосадминистраций), начальники расположенных в крае войск. Торжество продолжалось три дня. От собравшегося народа в городе была теснота страшная. Не успели собравшиеся разъехаться по домам, как в городе открылся настоящий мор. Жители Кременчуга жаловались, что заразу привезли с собой приезжие. Последние обвиняли кременчужан, что они заразили всю губернию. В эпидемии была признана чума, и в городе распространился ужас. Заболевали и умирали в скученных местах. Новороссийский губернатор в это время был сменен Синельниковым, который энергично принялся за уничтожение заразы. Он разделил город на участки, и каждый участок поручил какому-нибудь «чиноначальнику». Во всяком квартале, кроме того, были свой медицинский и полицейский смотрители. Кременчуг был оцеплен кругом стражею не пропускавшею никого в город или из города без ведома губернатора.
Торговля совершалась специфически. В назначенные места съезжались из окрестных сел с разными деревенскими продуктами, туда же приходили горожане. Между теми и другими была деревянная решетка, сквозь которую просовывалось продаваемое. Деньги не могли брать из рук в руки. Были устроены для этого кадки с водою или квасом. Купивший, показав следуемую сумму стоявшему тут приставу, опускал монету в кадку, откуда вынимал столько же продавший. Для избежание скученности Синелников приказал «воров» из острога вывести в поле. Колонисты-корсиканцы, явившиеся на призыв Потемкина через Херсон в Кременчуг и таскавшиеся без дела по городу, были помещены на днепровском острове. Гарнизонные и мастеровые роты отправлены были в лагерь. Опустевшие дома обмазывались дегтем и известью и окуривались. Несмотря на эти меры, заражались иногда входившие в эти дома спустя 9 недель после дезинфекции. Для исследования страшной болезни в Кременчуг был командирован Потемкиным из Санкт-Петербургской государственной медицинской коллегии доктор медицины Данило Самойлович, уже отличившийся во время эпидемии чумы в Москве. Это был замечательный врач для своего времени. По окончании наук в России он был послан для усовершенствования за границу, где побывал в Германии, Франции, Голландии и Англии. Над кременчугской чумой Самойлович произвел замечательные исследования, доставшие ему известность как в России, так и в Европе. Он был награжден чином коллежского советника и избран почетным членом Санкт-Петербургской медицинской академии. ЗА границей его заслуги признали Дижонская, Нимская, Марсельская, Парижская, Лионская, Тулузская, Туринская, Майнцская и Мангеймская академии. Тем не менее, как пишет в своем историческом очерке А.Д. Николайчик: «Жители же Кременчуга и Херсона, где так много и так самоотверженно потрудился Самойлович, совершенно забыли имя своего благодетеля».
Доктору-энтузиасту помогали штаб-лекари С.Копытовский, И.Яновский, П.Малашевский, А.Вучаров. В борьбе против эпидемии чумы принимали самое активное участие генерал Гейкен, барон Ферзен и барон Мейендорф, вице-губернатор Тибекин, Н.и П. Капнисты и др. Что касается новороссийского губернатора Синельникова, то он был везде. В одном из писем он рассказывал, что жена однажды снабдила его склянкою с противочумной жидкостью. Он положил склянку в карман панталон и нечаянно ее раздавил. Вернувшись домой, он утешал жену тем, что хотя склянка пропала, но зато предохранены от заражения наиболее важные части тела.
Благодаря совместным усилиям Синельникова и Самойловича мор к осени начал ослабевать и в ноябре месяце совсем прекратился.
В докладной записке было доложено: «В Кременчуге около 8000 жителей и где с самого появления зла сего от 20 мая 1784 года вступило по 15 ноября 489 душ в тяжелый карантин, излечилось 249, а умерло 240, и около третьей ил четвертой доли сего числа в городе и окрестностях онаго, из зараженных, кои не могли объявить о себе благовременно». Губернатор Синельников, аттестуя в письме от 2 апреля 1785 года лиц, потрудившихся во время заразы, говорил: «Из всех, много написанных, Титов, Наковалнин, Смирнов и Скляревич, божусь вам, презирая собой, поражали чуму, а Самойлович – об нем иначе промолвить нельзя, как герой чумной, или истинный Эскулапий, или, когда хотите, Иппократ!»
Очаг чумы в Кременчуге был локализирован. Неизвестно только где хоронили кременчужан, умерших от этой страшной смерти. Кладбище это до сих пор не определено.
Автор статьи: Алексей Сергиевский