Я помню себя где-то с пяти лет. Мы в то время жили в городе Кременчуге, который расположен у реки Днепр. Мне вспоминается большой и красивый дом с парадной дверью, где справа висел на длинной цепочке колокольчик вместо звонка. Мои родители — мама с папой и я со старшим братом — Фимой, жили вместе с маминой сестрой — Елизаветой и её мужем — Григорием.
Квартира была большая с высокими потолками, подвалом и чердаком. В подвале хранились дрова и старые вещи.
Запомнила я себя в это время, наверное, потому что каждое утро уходила с тетей Лизой в детский сад. Мне вспоминается два момента из того времени. Однажды, впервые, на уроке пения в детском саду, я стояла со всеми детьми у пианино, а воспитательница играла на нем. Мне тоже захотелось постучать по клавишам, и я одним пальчиком ударила по одной из них.
Вера Ивановна только улыбнулась мне и, ничего не сказав, продолжала играть.
А второй раз — был связан с подарком. Мне родители на день моего рождения подарили маленькие, золотые сережки. На следующий день я счастливая пошла в детский сад с тетей Лизой. Этот день я запомнила в связи с тем, что Вера Ивановна, как только заметила на мне сережки, сказала:
-Саррочка, носить сережки не хорошо — это мещанство.
Я ничего не поняла из ее слов, но подумала, что сейчас у меня она снимет их, и заплакала.
Дома я попросила маму снять сережки, и она, наверное, спрятала их. А, возможно, родители отнесли их в специальный магазин «Торгсин», когда понадобились им деньги.
НАВОДНЕНИЕ В ГОРОДЕ КРЕМЕНЧУГЕ
Весной 1931 года поднялась вода в реке Днепр выше обычного уровня. Предпринимались все меры, чтобы защитить город от наводнения. Были воздвигнуты защитные дамбы, но в одно раннее утро вода прорвала заграждение и с огромной силой хлынула в город, заливая одну за другой улицы и дома. Мой отец работал на элеваторе, где хранилось зерно. Он уже несколько дней не появлялся дома, занимаясь спасением хлебных злаков в случае прорыва дамбы. В каждой семье тоже приготавливались жители города к возможному наводнению, и заранее запасались продуктами питания.
Я помню, как мама с тётей Лизой собирали в коробки и ящики вещи и продукты и отправляли их на чердак по высокой деревянной лестнице, передавая их дяде Грише.
Однажды рано утром я проснулась от страшного шума, хлынувшей воды и крика мамы, и, внезапно, оказалась на руках у дяди Гриши, который меня донес к лестнице, ведущей на чердак. Там уже сидел мой брат Фима и, протянув мне руку, помог подняться внутрь чердака. Вскоре к нам поднялись мама с тетей Лизой. А дядя Гриша продолжал передавать вещи наверх. И только, когда вода поднялась значительно выше — дядя присоединился к нам.
Мы сидели на крыше и смотрели на, разлившееся вокруг нас, «море» вдоль всей улицы. Наступил вечер, но мы не знали, что может случиться, если вода опять станет прибавляться и затопит нас. Мы очень волновались из-за того, что не знали, что с папой случилось. Мама меня всё время держала за руки, чтобы я не свалилась с крыши в воду. Когда совсем стемнело и показались первые звезды мы, вдруг, увидели приближающуюся к нам лодку. Нас спросил кто-то:
— Есть на крыше дети?
Мама закричала: — Есть, есть. У меня двое детей! Помогите нам!
Лодка быстро приблизилась к нам, и один моряк вскочил к нам наверх и, схватив меня на руки, бросил прямо на руки другому моряку, который находился в лодке.
Вскоре и мама с Фимой оказались рядом со мной, а дядя Гриша и тетя Лиза, остались сидеть на крыше, так — как спасали в первую очередь детей. Там они вдвоём пребывали до самого окончания наводнения.
А моё путешествие с мамой и братом только начиналось. Я помню, что привезли нас в лодке к почти затопленному зданию. Было темно и холодно. Мы оказались, как потом выяснилось, на последнем этаже хлебопекарни. Не прошло и несколько минут как мы в темноте нашли место, чтобы сесть, как раздался страшный крик женщин и плачь детей:
— Крысы, крысы, спасите, помогите!
Только утром подплыла к нам лодка и стала забирать испуганных людей. Мы тоже дождались своей очереди, и нас на лодке перевезли из этого «ада» в здание кинотеатра.
На последнем этаже этого здания и на лестнице, ведущей на балкон, разместилось огромное количество людей, в основном дети с матерями. Сколько дней мы там пробыли, я не помню. Мы очень волновались из-за отца, так — как не знали ничего о нём. Только на второй день он нас разыскал, приплыв на маленькой лодке. Оказалось, когда он приплыл к нашему затопленному дому и узнал от дяди Гриши и тети Лизы, что нас моряки увезли на лодке в первый же день наводнения, он взял из дома самые необходимые вещи для нас и продукты, и поплыл нас искать. Когда мы его увидели – счастью нашему не было границ.
Пока мы жили на балконе кинотеатра, нам утром раздавали немного еды и воду. Папа навещал нас каждый день, а когда полностью ушла вода, он перевез нас всех домой.
Наш дом за время наводнения почти не пострадал, т. к. был сделан из крепкого кирпича. Мне помниться, что из всех четырех комнат, у нас образовалась – одна большая, заваленная разбитой мебелью. Жить в таком доме было невозможно, и наша вся семья сразу же переехала на лето в деревню, где не было наводнения. Там мы прожили всё лето в большой деревенской избе. Мы очень быстро пришли в себя и окрепли.
Мне запомнился один удивительный день. Все жители села в один день построили для одного крестьянина большой, красивый дом. Дом прямо на моих глазах вырастал, как по волшебству, под быстрыми руками людей. А когда наступил вечер, и работа была полностью завершена, все жители села уселись за приготовленный женщинами ужин.
Лето прошло очень быстро, и надо было возвращаться домой. Когда мы вернулись, мы не узнали нашу квартиру. Отец нанял рабочих, и они отремонтировали квартиру, превратив её в первоначальный вид. Опять у нас была парадная дверь с колокольчиком. Всю мебель отремонтировали и просушили, всё было почти как прежде, но затхлый запах и сырость в квартире повлияли на наше здоровье. Я и мама начали жаловаться на боль в ногах.
Я в этом году начала учиться в первом классе, а мой брат Фима — в четвёртом.
Первый класс мне вспоминается с трудом, кроме одного неприятного инцидента, который запомнился на всю жизнь. Однажды, во время перемены, один мальчик из моего класса очень обидел меня. Он внезапно подошёл ко мне и, схватив меня за руку, крикнул:
— Я знаю, ты жидовка! Жидовка!
Он стал гримасничать и повторять эти слова. Я потрясённая и испуганная всем этим — заплакала и убежала от него. В это время подошла наша учительница и, увидев меня рыдающую, обняла меня и завела в класс на урок. Она, наверное, увидела всю эту картину издалека и пришла мне помочь. Помню, что учительница попросила всех детей пригласить своих родителей на собрание на следующий день. Она рассказала родителям об этом случае — и на следующий день этот мальчик попросил у меня прощение.
Я была слишком мала, и не разбиралась в вопросах, связанных с моей национальностью.
После этого случая я попросила маму рассказать мне о нашей нации.
— Послушай, доченька, попроси лучше дядю Гришу, чтобы он тебе рассказал о нашем многострадальном народе, он учился в еврейской школе и на память помнит всю нашу историю.
Я очень любила с моим братом Фимой и раньше слушать дядю Гришу, когда он нам читал Шолом Алэйхема, на идыш с переводом на русский язык. Мы от души смеялись и плакали, сочувствуя героям. У дяди Гриши была феноменальная память. Он действительно познакомил меня с главными историческими событиями моего народа. Я узнала и о пребывании евреев в Египте, и о Моисее, который вывел евреев оттуда, о получении на горе Синай – скрижалей с главными заповедями для всего человечества. Дядя Гриша умел с такой любовью обо всём рассказывать, что вскоре я уже многое узнала о еврейской нации, и могла гордиться своим народом.
Кременчуг заливало не один раз, при любых властях и режимах. Масштабные весенние паводки были отмечены в 1789, 1845, 1877, 1882, 1895, 1908, 1917 и 1942 годах. Но самое крупное наводнение в истории города выпало на начало тридцатых годов двадцатого века, обернувшись драматической историей неравной борьбы между человеком и природной стихией.
Прелюдией к великому потопу городского масштаба стала дождливая осень 1930 года. Напитавшаяся водой почва отказывалась принимать влагу, и она хлюпала под ногами в приднепровской низине. Зимой промерзший на несколько метров грунт засыпало рекордное количество снега – в полтора-два раза больше обычной среднегодовой нормы. Весна 1931 года наступила довольно поздно – к апрелю, и опять-таки сопровождалась большими дождями.
Киевские метеорологи, в обязанности которых входило заблаговременно предупреждать города по Днепру о сильном паводке, почему-то не обратили внимания на это неблагоприятное стечение климатических обстоятельств. Еще в начале апреля они прогнозировали умеренный паводок, который не должен был доставить больших хлопот. Однако 19 марта обширные территории Полесья накрыло внезапное потепление. Температура воздуха подскочила до 14 градусов, единовременно растопив снега в бассейнах Десны, Припяти и верховьях Днепра. Массы талой воды устремились вниз, неся на волнах хаты прибрежных сел, вывороченные с корнем осокоры и трупы домашних животных.
«Хляби земные» дополнились водами «небесных хлябей» – все эти дни в районе среднего течения и верховьев Днепра шел почти не прекращающийся дождь.
Стоит отметить, что именно тогда, в 1931 году, мир пережил самое катастрофическое в истории наводнение – очередной разлив Хуанхэ и Янцзы. Наводнение охватило 16 провинций Китая, под водой оказались тысячи населенных пунктов, 40 млн. пострадавших. Буйство Хуанхэ унесло жизни около двух миллионов жителей, Янцзы забрала 140 тыс. человеческих жизней – такова печальная память об этом страшном разливе.
В Кременчуге для защиты от наводнений в 1936 году будет построена дамба протяженностью 19,5 километра. Но это сделают лишь через 5 лет после наводнения.