История Второй мировой войны оставила достаточно «белых пятен» и недоразумений. Точнее, идеологическая тень все время падала и продолжает «задевать» официальную историю Второй мировой войны. Украинская Советская Социалистическая Республика прошла через страшные потрясения и потери Великой Отечественной войны, но и до сих пор украинский народ полностью не знает «ни несправедливость, ни правду» тех кровавых событий.
Не обошла это участь и Кременчуг. Город два раза прошел через жерло боев – во время обороны и освобождения. Оккупация Кременчуга принесла много страданий для его жителей и советских военнопленных, которые находились в концлагере. Однако недостаточно изученны эпизоды этого исторического периода остались заметным пробелом в истории города. Особенно – это касается первого периода Великой Отечественной, который включает не просто бои за сам Кременчуг, но и первые военные месяцы жизни города, его внутренней атмосферы.
Кременчуг сыграл основную роль в Киевской оборонной операции Юго-западного фронта. Операции, которая закончилась полным окружением войск фронта, гибелью десятков тысяч солдат и офицеров во главе с командующим фронтом генерал-полковником Кирпоносом. Каким же предстал Кременчуг в июне – сентябре 1941 года? Единственным толкованием того периода стали отдельные воспоминания, эпизоды из официальной истории Великой Отечественной войны, музейные материалы, некоторые архивные данные. Вообще – основная проблема в изучении истории Кременчуга на первом этапе Великой Отечественной в том, что нет системного подхода к данной тематике. Тогда, как это очень непростой и очень насыщенный событиями период в истории города. Здесь объединилось большое поле битвы Великой Отечественной и стратегическая значимость обороны города, столкновения больших военных сил, могучих держав мира. Небольшой Кременчуг стал ареной противостояния колоритных фигур из числа командования немецких и советских войск на этом участке фронта – командующего 1-й танковой группой Клейста, командующего 17-той немецкой армией Штюльпнагеля, командующих, в разные периоды, 38 советской армией Рябишева и Фекленко, комдива 297стд полковника Афанасьева, дивизии народного ополчения Платухина, пехотинцев, летчиков и танкистов, среди которых и немецкий ас Альфред Гривславски, героические ополченцы, Захарий Подлесный, Иосиф Позняк, Александр Тельман…
На кременчугской земле немецкая военная машина забуксовала на целый месяц. Много верных сыновей города положили свои жизни на поле боя, исправляя ошибки политиков и военных в первый и самый сложный, для СССР, период Великой Отечественной войны. И все же в первые месяцы войны Кременчуг не знал масштабной паники или растерянности.
Не нужно категорически отыскивать в историческом наследии беспорядок и беспомощность руководителей города, предприятий, разных учреждений. Каждый, на своем месте, делал все необходимое для защиты Кременчуга, своевременной эвакуации. Да, Кременчуг не имел четкого плана обороны, но кто его из советских городов имел вообще, кто тогда мог допустить, что враждебные войска за месяц от начала войны уже будут на Днепре? Таких смельчаков после репрессий 1937–39 лет было не найти.
«Кременчуг в начале войны запомнился прежде всего речью Молотова, которую я услышал из репродуктора на ул. Ленина – делиться воспоминаниями кременчужанин Евгений Николаевич Георгиев, в июне 41-го начальник лодочной станции. – Речь была для нас четкая и понятная. Мы верили в силы своего государства, его армии. Поэтому никаких колебаний относительно победного и достаточно быстро конца войны не было. Так нас воспитывали (хотя между собой говорили, что Германия очень серьезный противник и легко нам точно не будет). Поэтому в городе никаких проявлений паники я тогда не встречал. Сотни мужчин без каких вызовов пошли к военкомату и подали заявления с просьбой направить их на фронт. Меня вызывали в горком партии и поручили формирование 2-го истребительного батальона, которому было поставленное задание оборонять переправу на Днепре, то есть район около моста. Батальон был сформирован из пожилых людей, которые не попадали под призыв, и молодежи, которая работала дружинниками у меня на станции, – количеством 40 человек. Вооружили нас винтовками и пистолетами, через несколько дней передали катер с зенитным пулеметом для охраны моста. Никаких учеб не предусматривалось, ведь времени было маловато. К тому же вся молодежь батальона прошла через ГТО – и все мы были готовы к труду и обороне.
Хотел бы отметить действия партийной и военной власти города. И первый секретарь горкома тов. Котлик, и военный комендант тов. Дикий постоянно были в Кременчуге, контролировали ход эвакуации, строительства оборонных рубежей, мобилизации населения, формирования дивизии народного ополчения, истребительных батальонов, постоянно бывали на предприятиях и в войсках, и фактически последними покинули город в начале сентября. Это то, что я видел и знаю и уверенно говорю. Хотя в фамилиях могу ошибаться, ведь столько времени прошло. Среди действий батальона отмечу период июль – август 41-го. Из Киева пароходы ежедневно тянули баржи с киевлянами эвакуированными, в основном – женщинами и детьми. Немецкие самолеты в районе Кременчуга очень часто атаковали баржи. Иногда отдельные капитаны просто отцепляли баржу от катера и оставляли под бомбами на произвол судьбы. Вот тогда, на своем катере, мы и «вступали в бой», на середине реки тросом арканили баржу и тянули к берегу под бомбардировкой фашистских самолетов, перепуганных женщин с детьми и доставляли на железнодорожный вокзал, откуда их эвакуировали вглубь страны. После войны мне очень хотелось встретить одного из этих капитанов и посмотреть ему в глаза, возможно, я бы увидел хотя бы небольшое ощущение вины. Батальон закончил свою боевую деятельность в конце августа, когда враг был уже в Крюкове, мост взорван и город был в военной осаде. Молодежь батальона, в том числе и я, были призваны в действующую армию, пожилые люди к тыловым частям. Не знаю, как можно оценить наши действия. Мы просто выполняли свой долг – защищали родную землю от врага.»
Если мы уже коснулись военной составляющей обороны города, то здесь было много места импровизации, а не четкого расчета. Единственная военная регулярная часть в Кременчуге, 116 стрелковая дивизия, в начале войны была выведена из города и потом вошла в состав 38–и армии, которая формировалась из остатков 8-го механизированного корпуса генерала Рябишева. 38–а армия впоследствии частично закрыла пробел обороны по Днепру между Кременчугом и Черкассами, но 116стд так и не защищала фактически родной город. Кому были нужны эти передвижения кадрового и полноценного формирования – вопросы к командованию ЮЗФ? Таким образом город остался фактически без прикрытия. Лишь впоследствии для обороны Кременчуга выделят 297стд, сформированную, как говорят, «из бора по сосенке», и то, за воспоминаниями маршала Баграмяна, лишь один ее полк примет участие в обороне города. Так ключевой, кременчугский сектор группировки Юго-западного фронта останется неприкрытым, что и используют немецкие генералы в сентябре 41-го. А в начале июля в Кременчуге, одном из первых в стране, стали формировать дивизию народного ополчения. Актуальность была очевидна. Враг приближался к пределам Полтавской области, Днепру, и такие действия были скорее вынужденными, чем запланированными. Кременчужани шли защищать свой город и готовы были стоять до конца. Комдивом дивизии стал полковник Платухин. Дивизия получила легкое стрелецкое вооружение, гранаты, пулеметы, емкости с горючей смесью и один артдивизион. Бойцы, понятно, не имели военного опыта, однако патриотический порыв был на высоком уровне.
Относительно авиационного прикрытия переправ через Днепр, эвакуации предприятий города, то стоит отметить, что авиачасти, которые располагались вблизи города не слишком взаимодействовали с командованием гарнизона. Поэтому воздушное прикрытие было откровенно говоря слабым. Авиация выполняла свои задания, гарнизон свои. Все воздушные бои, которые происходили здесь, имели спонтанный характер. В воспоминаниях немецкого военного летчика Альфреда Гриславски:
«Прикрытие переправ советскими истребителями в районе Кременчуга, Черкасс и Киева, было достаточно слабым и, сопровождая «юнкерсы», мы почти не встречали советские самолеты. Первые серьезные воздушные бои мы провели в конце августа 41-го – это была штурмовка советского аэродрома около Кременчуга». («Я был счастлив служить в карая-штаффель»).
Невзирая на это, график эвакуации был выполнен и все оборудование кременчугских предприятий вывезли в тыл, однако случилось это благодаря стойкой обороне города ополченцами и одной стрелковой дивизии.
«Анализ действий 38 армии» (М.: «Политиздат», 1989) В начале августа, а точнее 4 августа, были отмечены первые немецкие танки на подходе к Кременчугу. На это направление выдвигалась дивизия народного ополчения, 297 стд и полк Полтавского тракторного училища. Но стоит отметить, что 297стд, согласно докладу главкома ЮЗФ маршала Буденного от 31.07.41, имела такой вид:
«297…дивизия, несмотря на то, что срок готовности истек, не готова…совершенно не имеет автоматического оружия, последнее только 27.07.41 отгружено в Москве, материальной части артиллерии и амуниции в дивизии совершенно нет, и неизвестно, откуда и когда будет получено…полностью отсутствуют вещевые мешки, полотенца, портянки, каски, плащ-палатки, котелки, поясные ремни, продуктовые сумки».
Как вы понимаете из такого положения вещей, лишь человеческий фактор мог обеспечить стойкие действия дивизии в обороне. О состоянии дивизии народного ополчения уже шла речь. Именно последняя, 5 августа 1941 года, на обустроенном общественными силами рубеже в районе Деевской горы, встретила разведку моторизированных частей вермахта. Кто же противостоял нашим войскам? Очень часто придется читать в воспоминаниях немецких генералов о многочисленных советских армиях и дивизиях. Если принимать во внимание те формирования, которые защищали Кременчуг, то немецкому командованию должно быть стыдно, ведь в течение месяца отборные части вермахта никак не могли взять город. Среди них числились и моторизированная дивизия СС «Викинг», и 13тд 1 танковой группы. Это были кадровые, полностью укомплектованные, за штатами военного времени, боевые единицы. Не зная численность гарнизона, немецкая разведка в течение двух дней проверяла оборонные возможности противника. Это дало возможность частям 297стд занять позиции вместе с ополченцами. На третий день обороны в бой пошли танки. В течение двух дней советские войска упрямо сдерживали врага, но силы, и это очевидно, были неравными. После захвата рубежей обороны с флангов, ополченцы и дивизия Афанасьева отступили, переправились на левый берег Днепра и взорвали мост, Крюков был оккупирован немцами. Однако в Кременчуге населения и гарнизон продолжали достаточно стойко переносить теперь уже артобстрелы, авиационные налеты. Город жил и боролся. Недовольные, конечно, были.
Их нельзя назвать организованной пятой колонной пострадавших от сталинского режима. Кое-кому из них показалось, что с Гитлером можно выиграть больше, чем со Сталиным, но это были единицы, которые окончательно и не представляли себе все «жемчужины» «нового порядка» нацистов. Хочу сделать только одно отступление. После оккупации Кременчуга немцами должность бургомистра занял человек с фамилией Синица-Верховский. Судьба этого мужчины неоднозначна и практически совсем неизвестная, но и он, и такие, как он, очень скоро поняли нечеловеческое лицо фашистского режима, когда в Кременчуге гитлеровцы стали «решать еврейский вопрос». Как свидетельствуют архивные данные: «В 1939 г. в Кременчуге проживали 19 880 евреев (22,2% всего населения). 8 сентября 1941 г. Кременчуг был оккупирован германской армией.
Большая часть еврейского населения Кременчуга успела эвакуироваться. Назначенный немцами бургомистром Кременчуга Синица–Верховский пытался спасти евреев от уничтожения. В отчетах немецкой полевой комендатуры указывалось, что он выдавал евреям фиктивные справки об «арийском происхождении» и «заставлял протоиерея Романовского крестить указанных им евреев и давать им христианские имена». Вскоре после ареста в ноябре 1941 г. Синица-Верховский был казнен. 26 сентября была проведена регистрация евреев. Оккупационные власти зарегистрировали три с половиной тысячи человек и около ста смешанных семей. В октябре часть евреев (около 1,1 тыс. человек) была заключена в гетто, в бараки в двух км от города. Евреев стали использовать на принудительных работах.
Их заставляли расчищать улицы от последствий военных действий. Осенью 1941 г. работавшие евреи Кременчуга получали по двести граммов хлеба. 28 октября большинство еврейского населения было уничтожено. В ноябре – декабре 1941 г. немцы производили расстрелы небольших групп евреев. В феврале 1942 г. были уничтожены последние группы евреев, и гетто было ликвидировано». (Электронная еврейская энциклопедия). Так что прозрение относительно нацистов в «недовольных» советским режимом пришло очень быстро, если это, конечно, не были законченные отбросы общества, которым вообще было начхать на судьбу своей Родины. Еще один пример для тех, кто в настоящий момент фактически героизирует нацистское наследство:» Вера Васильевна жила с родителями на Украине, в селе Рокитное Кременчугского района Полтавской области. У отеца, Василия Антоновича Кошкалда, была бронь, он работал трактористом в совхозе, и на фронт его не взяли. А мать, Евдокия Григорьевна, трудилась разнорабочей.
Маленькая Вера играла со сверстниками и не понимала, почему взрослые плачут, почему все шепотом говорят о войне, почему поля стоят неубранными, а её мама прячет продукты в погреб?
В августе 1941 года по её селу в сторону Кременчуга прошла колонна немецких войск на автомашинах и мотоциклах. Немцы врывались во дворы, ловили кур и гусей, забирали у крестьян яйца, молоко. Шестеро гитлеровцев вытащили из сарая спрятавшуюся там Веру, один наставил на неё автомат и кричал: «Кляйне партизан!», а остальные хохотали, глядя на перепуганного ребенка. Так началась оккупация.
Немцы забирали скот и птицу. Тех, кто не отдавал, расстреливали. Потом стали угонять в Германию молодежь, а затем и всех подряд. Начались облавы на мирное население. Люди прятались в болотах, в камышах, в стогах сена. Немцы прочесывали местность, жгли стога и дома.
Однажды ночью немцы подожгли всё село. Одновременно горели 700 украинских хат с соломенными крышами. Вера запомнила на всю жизнь крики и плач людей, вой собак и рёв угоняемого скота. Семье тогда удалось бежать. Прятались в лесах, питались оставшейся в полях картошкой и кукурузой. Как-то в заброшенном доме нашли в подвале продукты и несколько дней жили в этом подвале, здесь же прятали разведчика-партизана». (Вера Васильевна Соломичева «Война глазами ребёнка»).
Но вернемся до последних недель обороны Кременчуга. 27 августа генерал-фельдмаршал Рунштедт передал Гитлеру свои предложения относительно ликвидации киевской группировки советских войск. Немецкое командование особенно ничего не выдумывало и просто решило охватить советские войска из флангов. Причем советское командование предоставило гитлеровцам все возможности для этого. В этом стратегическом решении немцев, плацдарм около Кременчуга играл основную роль. Если немцам удастся переправиться на левый берег, то путь для соединения с частями танковой группы Гудериана, которые повернули почти на 90 градусов из района Смоленская и наступление в тыл ЮЗФ, будет открыт. Политическое и военное руководство СССР, за определенным исключением, намерения немцев не обнаружило или просто проигнорировала, полагаясь на упрямую, но пластичную оборону. Однако и командование войск, которые были призваны прикрывать направление Черкассы, – Кременчуг, возможные действия немцев не разгадали.
«Желание, во что бы то не стало отбить Королевиц в районе Черкасс, привело к тому, что один батальон немцев, по сути, сковал три дивизии (116, 97, 196–ю) 38–й армии и на прикрытие позиций возле Кременчуга сил не оставалось, а ведь именно там немцы определили направление основного удара. На конец августа в составе 38 армии были следующие соединения и части: 38 армия – 97, 116, 196, 212, 297, 300, 304 сд (передана из резерва фронта, разгрузилась в районе Кременчуга 31 августа), сводный батальон Полтавского тракторного училища, 5 кк (3, 14, 34 кд), 37 кд, 441, 445 кап, 555 пап РВГК, 558 ап ПТО, 6 озад 89, 94 отб, 21 мцп – 56 оиб, 45 миб, 28 пмб, 277 осб, 1 отбп «Маршал Буденный». Остатки Кременчугской ДНО были сведены в один полк и включены в состав 297 стр. дивизии. За левым флангом 38-й армии разместились резервные части командующего Ю-З направлением. 5-й кав. корпус и 47-я тд. На подходе были две танковые бригады.
27 августа 1941 года командующий группой армий «ЮГ» генерал-полковник Герд фон Рунштедт доложил в Ставку, что намерен, захватив плацдарм в районе Кременчуга, нанести 17-й армией под командованием генерала пехоты Карла Генриха фон Штюльпнагеля, удар через Лубны на северо-запад с целью вступить во взаимодействие с 6-й и 2-й армиями, а 1-й танковой группой наступать между реками Ворксла и Псел на соединение со 2-й танковой группой.
В ночь на 30 августа первые штурмовые группы (до батальона) 100-й легкой дивизии немцев на надувных лодках под прикрытием огня с высокого западного берега десантировались на остров напротив села Дереивка. Остров оборонялся ротой 300-й стрелковой дивизии. Остров был захвачен. Рота практически в полном составе погибла.
Характерным моментом этой атаки является использование немцами прожекторов для подсветки позиций советской роты и ослепления защитников.
Командир 300–й дивизии полковник Кузнецов не смог сманеврировать резервом и не получил помощи от командования армией. В итоге, утром 31 августа сконцентрировав на захваченном острове до одного пехотного полка, немцы переправились на восточный берег Днепра и захватили плацдарм. В течение 31 августа – 2 сентября немцы переправились через Днепр ещё в двух местах по соседству с захваченным плацдармом и расширили его в
ширину и глубину.
Таким образом, к моменту начала форсирования Днепра частями 52-го армейского корпуса вермахта (командир генерал пехоты Курт фон Бризен), у командарма-38 не было подготовленного резерва для переброски на угрожаемый участок. Более того. В штаб Ю-З фронта утром 31 августа идет откровенно лживый отчет о том, что «попытка высадится на
левом берегу отражена». Следующий отчет Фекленко посылает более чем через сутки (вечером 1 сентября). Из него командование фронтом узнает, что у немцев уже есть плацдарм на левом берегу Днепра.
100-я дивизия из состава 52 армейского корпуса вермахта (17А) уже в первую ночь с 30 на 31 августа взломала оборону 300-й стрелковой дивизии и закрепилась на противоположном берегу. За ней начала переправляться и 76-я дивизия этого же корпуса. 1 сентября налажена паромная переправы, а к исходу 4 сентября немцы навели понтонный мост грузоподъемностью 8 тонн (А потом и 16-тонный мост). В данном случае отдельных слов заслуживают действия советской авиации. 30 августа в результате успешного налета советских бомбардировщиков на аэродром базирования немецких истребителей Белая Церковь, I и III/JG3 группы потеряли до 2/3 своих машин и в течение нескольких дней не участвовали в прикрытии своих войск. К сожалению, советская авиация не смогла воспользоваться представившейся возможностью для нанесения ударов по переправившимся немцам и разведки. Ниже всякой критики остаются действия воздушной разведки, так и не раскрывшей сосредоточение 1-й ТГ как перед форсированием Днепра, так и на самом Кременчугском плацдарме.
Успешное форсирование немцами Днепра на участке 38–й армии стало результатом многочисленных ошибок, допущенных командующими армией Рябышевым и Фекленко, не сделавших ничего для укрепления левого фланга армии и разведки противостоящей группировки противника. Даже имея четкие разведданные о начале немцами форсирования Днепра, командование армией не сумело подтянуть на угрожаемый участок артиллерию, по сути, единственный свой инструмент для срыва немецкого наступления.
Подходящие резервы (5-й кк и 47-я тд) без подготовки, частями вступали в бой но переломить ситуацию не смогли. Пока мы готовили контрудар на левом фланге армии, противник форсировал Днепр южнее Кременчуга (4 сентября). Переправившуюся немецкую пехотную дивизию поддержали части с ранее захваченного плацдарма. А у нас Кременчуг оборонял всего один полк 297–й стрелковой дивизии. Силы были слишком неравными. Город оказался в руках врага (8 сентября). Переправив сюда еще одну пехотную дивизию, враг попытался развивать наступление на север (с этого плацдарма через неделю части 1ТГ ударят навстречу Гудериану. – Авт.). Настойчивыми контратаками частей 297–й стрелковой дивизии полковника Г. А. Афанасьева он был остановлен севернее Кременчуга. Получив 9 сентября донесение о том, что дальнейшее продвижение противника в этом районе надежно остановлено, Фекленко снова переключил все внимание на подготовку контрудара на левом фланге своей армии. Не ожидало серьезной опасности со стороны Кременчуга и командование фронта. Кременчуг – самое опасное, что могло случиться, плацдармы на левом берегу были потеряны».
Деркач Т.С.
Материалы научно – практической конференции “Кременчугу – 435 лет”