«Общее направление Днепра в районе Кременчуга юго-восточное, но на отдельных участках он изменяет направление. Так до Крылова направление Днепра юго-юго-восточное. Встретив кристаллический выступ гранитов у Крылова, Днепр, суживаясь в своей долине, ограниченной твёрдыми породами, поворачивает на юго-восток. Небольшое отклонение к югу от главного русла наблюдается у самого Кременчуга, где Днепр встретил гранито-гнейсовые выступы (т. н. забору Попова). Обогнув Кременчуг, река прорывается через выступы гранитов у ж. д. моста, принимает указанное направление.
Высота местности у ж. д. моста составляет 35,48 сажен, а над уровнем Чёрного моря – 27,85 сажен.
Скрытые под четвертичными и третичными наносами коренные породы (гранито-гнейсы) выступают чаще всего на нижней территории Днепра, на участке между Кременчугом и Орелью. Кристаллические породы на этом участке образуют антиклинальную складку с северо-западным простиранием, ясно видимую у Кременчуга, а ниже смятую по направлению длины складки в виде зигзага, углы которого пересекаются Днепром».
С этого сообщения, любезно предоставленного мне сотрудницами Кременчугского краеведческого музея в сентябре 1995 года в числе прочих записок, имеющих какое-либо отношение к геологии Кременчуга, началась моя работа над маленьким исследованием, посвящённым гранитным скалам в долине Днепра. Автор сообщения был неизвестен. Но поскольку им упоминались такие, уже давно забытые топонимы как Крылов и Новогеоргиевск, а высоту местности он измерял в саженях, было очевидным, что датировать этот текст следует последней четвертью ХІХ века (Крюковский мост был построен в 1872 году), но не позднее первой четверти ХХ века. И, вероятнее всего, его автор – В. И. Вернадский, бывавший в Кременчуге в составе экспедиции В. В. Докучаева в период с 1888 по 1894 годы.
Современному человеку трудно представить, что в те времена Днепр – в общем-то, обычная равнинная река – выглядел несколько иначе, чем сейчас: до создания каскада водохранилищ на отрезке от Кременчуга до Запорожья на многих участках он был похож на горную реку из-за обилия каменных выступов в русле – порогов и забор. Теперь большинство этих камней покоится на дне водохранилищ. Лишь некоторые из них кое-где торчат из воды и на берегу безмолвным напоминанием о суровом прошлом реки.
Торчащие из земли гранитные глыбы привлекали моё внимание с детства. Но особенно поражали моё воображение макушки камней, торчавших из воды посреди Днепра. В зависимости от уровня воды в реке они то скрывались под водой полностью, то снова появлялись на поверхности, становясь местом отдыха чаек. Поскольку же камни эти торчали из воды порой на довольно большом расстоянии от берега, где глубина должна быть достаточно большой, складывалось впечатление, что они высоко поднимаются над уровнем дна реки.
Но откуда взялись эти камни?
В школьные годы мне представлялось, что кристаллическая масса гранитов, залегающих под Кременчугом, и прикрытая сравнительно небольшим слоем осадочных пород, представляет собой однородный по составу монолит с плоским верхом. Но эта картина рушилась наблюдениями в карьерах, где в процессе горных работ порой вскрывались выступы гранита, словно протыкавшие осадочные слои. Обычно в основании этих скал виднелись скопления гальки, ракушек, полуистлевших древесных остатков и обломки костей. Все факты говорили о том, что тысячи лет назад эти скальные выпуклости торчали в русле палео-Днепра. И, по сути, они являются ископаемыми «собратьями» нынешних днепровских скал.
Отец, к тому времени уже много лет проработавший капитаном на речных теплоходах и хорошо знавший лоцию Днепра в районе Кременчуга, впервые обратил моё внимание на тот факт, что камни в русле Днепра и по его берегам расположены не как попало, а группируются в прерывистые гряды – заборы. Иногда, начинаясь на берегу, забора простирается поперёк русла чуть ли не до его середины. Но это ещё не порог, которыми славился Днепр до создания на нём водохранилищ. Каменная гряда называется порогом лишь тогда, когда она перегораживает речное русло полностью.
Мне понадобились годы, чтобы понять, что каменные гряды в долине Днепра являются продуктом неравномерной эрозии пород кристаллического фундамента.
Понимание этого пришло не сразу. В казавшихся мне прежде однообразно серых гранитных глыбах я всё чаще различал участки с различной структурой, текстурой и минеральным составом. Подсказку дали и мои первые учителя геологии – Станислав Иванович Шутов и Татьяна Владимировна Константинович: в первую очередь разрушаются участки гранитов с крупными зёрнами, а мелкозернистые гранитоиды проявляют бóльшую устойчивость к выветриванию и эрозии.
Большую роль здесь играет и степень метаморфизма/гранитизации кристаллических пород. А она порой крайне неоднородна. В карьерных глыбах можно наблюдать мигматиты – гранитоидные породы, сложенные чередующимися прослоями магматического и метаморфического происхождения. В метаморфических породах зёрна минералов сцеплены между собой слабее, чем в магматических, поэтому обычно выветривание разрушает быстрее метаморфические породы.
Следовательно, скальные гряды в русле Днепра и по его берегам – это отпрепарированные выветриванием и эрозией зоны крепких, мелкозернистых гранитов, образующих некие вытянутые структуры внутри гранитно-метаморфического массива…
Загоревшись желанием узнать как можно больше о расположении гранитных выступов в русле Днепра, я стал расспрашивать о них отца. И однажды он принёс мне с работы старую лоцманскую карту Днепродзержинского водохранилища…
Рассматривая на ней значки надводных и подводных камней, я обратил внимание на то, что их группы как бы тяготеют друг другу, и их можно объединить в обособленные ареалы. Более того, ареалы эти странным образом совпадают с участками, где русло/долина реки сужается, и, наоборот, в местах разливов Днепра камни пропадают.
Срисовав лоцманскую карту, и обозначив на ней места расположения гранитных карьеров и старых каменоломен, я увидел, что нанесённые значки также попали внутрь очерченных ареалов. Это навело на мысль, что поверхность кристаллического фундамента в рассматриваемом районе образует отдельные выпуклости, едва прикрытые осадками, а местами выходящие на дневную поверхность…
Вскоре мне в руки попалась монография В. И. Орса «Гранитообразование в докембрии Средне-Приднепровской гранит-зеленокаменной области». Некоторые схемы в этой книге оказались для меня крайне интересными, поскольку отражали особенности геологического строения района Кременчуга. На одной из схем было изображено расположение гранито-гнейсовых куполов в пределах Западно-Ингулецкого тектонического блока Украинского кристаллического щита. Оказалось, что расположение этих геологических структур совпадает с расположением выделенных мной ареалов…
Тема гранито-гнейсовых куполов, являющихся характерными геологическими структурами гранитно-метаморфического слоя земной коры, была уже вскользь известна мне по геологической литературе. В стенах Киевского геологоразведочного техникума, который я закончил накануне (1993 г.), специально этой темы мы никак не касались, а в литературе, которую читал дополнительно, на строках о гранито-гнейсовых куполах не акцентировал своё внимание. Почему-то представлялось, что эти структуры где-то там – слишком глубоко…
А оказалось – прямо у меня под ногами…
Гранито-гнейсовые купола – характерные антиклинальные элементы структуры гранитно-метаморфического слоя земной коры, имеющие в плане овально-вытянутую форму. Сложены они (в отличие от облекающих их метаморфических пород) гранитоидами и мигматитами. Эти породы образовались в результате гранитизации метаморфических пород, сопровождавшейся их разогревом, частичным или полным плавлением. Пластичные массы новообразованных гранитоидов всплывали в виде гигантских «пузырей», раздвигая и ассимилируя окружающие метаморфические породы.
Возраст гранитоидов гранито-гнейсовых куполов составляет 2,8-3,1 миллиарда лет. В течение этого времени породы Украинского кристаллического щита в основном испытывали поднятие, а выветривание и эрозионные процессы всё это время «старательно» нивелировали воздымающуюся массу пород. Масштаб этого процесса можно представить, исходя из того, что формирование гранита, на котором сидят рыбаки на берегу Днепра, происходило на глубинах от 7 до 20 километров. И вся эта многокилометровая толща была срезана эрозией почти за 3 миллиарда лет, вместе с макушками куполов. На геологических картах их «пеньки» изображены в форме вытянутых в меридиональном направлении овалов. Однако за счёт механической крепости гранитов их тела продолжают несколько возвышаться в рельефе кровли кристаллических пород – просто они разрушались чуть медленнее, чем окружающие их метаморфические породы.
В своём течении Днепр впервые встречается с породами Украинского кристаллического щита в районе между Светловодском и Власовкой. Если до этого речному потоку приходилось промывать себе путь в относительно рыхлых отложениях мезозоя-кайнозоя, справиться с кристаллическими породами щита ему уже сложно. Поэтому на отрезке между Власовкой и городом, до недавнего времени называвшемся Днепропетровском (скажем так, избегая тавтологической путаницы) Днепр вынужден течь вдоль края щита, подпираемый им словно стеной, не имея возможности преодолеть её, несмотря на общий уклон рельефа Украины к югу.
Но граница щита – отнюдь не ровная линия, и Днепру приходится лавировать между отдельными поднятиями гранитов, которые встают у него на пути то справа, то слева. Встречая на своём пути очередной гранито-гнейсовый купол, Днепр словно собирает все свои воды в единый «кулак» и «пробивает» его «стену» на каком-то узком, наиболее слабом участке. Именно поэтому на таких участках русло реки сужается, а её берега и дно становятся каменистыми.
Лишь на участке между Днепропетровском и Запорожьем Днепру удаётся прорваться через кристаллический щит на юг по седловине между Среднеприднепровским и Приазовским мегаблоками.
Автор: Дмитрий Коваль
